Luis de Góngora y Argote (1561-1627)
Родился в Толедо в служилой дворянской семье, близкой ко двору. Сопровождал Карла V в походах и исполнял ответственные поручения дипломатического характера. Убит по ошибке местными жителями при покушении на императора Карла V во время его похода в Прованс и Савойю.
Считал себя учеником Аузиаса Марка. Вместе со своим другом Хуаном Босканом Гарсиласо был реформатором испанской поэзии. Его творчество обеспечило победу новой «итальянской школы», формам итальянской поэзии (сонет, канцона и другим), которые ко времени появления его первых стихотворений окончательно вошли в испанский литературный обиход.
Литературное наследие Гарсиласо составляют 38 сонетов в духе Петрарки, 5 поэм, 3 эклоги, 2 элегии, послания и нескольких стихотворений в старокастильском роде, все произведения неоднократно переиздавались.
****
Моря и земли от родного края отрезали меня, и милый дом день ото дня все дальше, и кругом чужие племена и речь чужая. Ищу лекарства от разлуки, зная, что нет пути назад, и об одном молю судьбу – уснуть бы вечным сном, чтоб отлегла от сердца мука злая. Лишь видя вас, надеясь видеть вас, я б излечился от тоски, поверьте, но и надежды я лишен давно. Я утолить печаль хотел не раз и понял – исцеленье только в смерти, но даже умереть мне не дано.
****
Злосчастный рок! Твой гнев неукротим, палач любви, меня обрекший карам! Погибло древо под твоим ударом, его плоды развеяны, как дым. Мечта и страсть – под камнем гробовым, цветенье жизни – на погосте старом. Все, что любил я с безрассудством, с жаром – холодный прах, глухой к мольбам моим. Те слезы, что я лью на холм могильный, зачем тебе, ушедшей без возврата? Но знай: я обречен рыдать, скорбя, пока не затворит мне мрак всесильный глаза, что видели тебя когда-то, чтоб мог я вечно созерцать тебя.
****
Я в вашей власти; надо мною сжалось кольцо жестоких помыслов и дел – и вы хотите, чтобы я не смел выпрашивать в предсмертных муках жалость? Неслыханно, чтоб шпага погружалась в грудь пленника – но вот он, мой удел! Когда б спастись я чудом не сумел, на чем бы жизнь бы жизнь моя еще держалась? Я плачу; слезы – словно семена, в пустыне брошенные без разбора; сухая почва горький плод родит. Я все несчастья исчерпал до дна; довольно мстить мне, помните, сеньора, за смерть мою вам небо отомстит!
****
Порой надежда вновь среди невзгод встает передо мною в прежнем блеске. Увы, недолговечны эти всплески, но вечно бремя тягот и забот. Хоть нелегко осилить поворот от счастья к мукам, столь крутой и резкий, предвидит сердце в грохоте и треске идущих гроз лазурный небосвод. Я ринусь в бой, превозмогая горе и горы смело преодолевая, сколь ни были они бы высоки. Сквозь все преграды я приду к вам вскоре как дух бесплотный или плоть живая, запретам, тюрьмам, смерти вопреки.
****
О ласковые локоны любимой, бесценный талисман минувших дней, вы – в заговоре с памятью моей, и гибель – мой удел неотвратимый! Вы вновь воссоздаете образ зримый той, что и ныне мне всего милей; покой и радость скрылись вместе с ней, и я мечусь в тоске неутолимой. Что ж, если вам похитить суждено мое блаженство, жалости не зная, возьмите же и горе заодно! Затем ли мне дана любовь былая, затем ли счастье краткое дано, чтоб умер я, о прошлом вспоминая?
****
Пока лишь розы в вешнем их наряде тягаться могут с цветом ваших щек, пока огонь, что сердце мне зажег, пылает в горделивом вашем взгляде, пока густых волос витые пряди просыпаны, как золотой песок, на плавность ваших плеч, и ветерок расплескивает их, любовно гладя, – вкушайте сладость спелого плода: уйдет весна, и ярость непогоды на золото вершин обрушит снег, цветенье роз иссушат холода, изменят все стремительные годы – уж так заведено из века в век.
****
Я словно воск под солнцем ваших глаз, расплавленный их пламенем и жаром; не покориться может вашим чарам лишь тот, в ком разум навсегда угас. И все ж, не убедись я столько раз, что это – явь, я счел бы, что недаром, подвержен наважденьям и кошмарам, боюсь я помешаться из-за вас. Ведь если вдалеке от вас мгновенно я вспыхиваю, вашим знойным взглядом сраженный насмерть, отчего ж тогда, когда оказываюсь с вами рядом, я цепенею так, что стынут вены и кровь смерзается под коркой льда?
****
О нимфы златокудрые, в ущелье с хрустальной колоннадой в глубине, среди блестящих глыб, на мягком дне, что служит вам и домом и постелью, живущие в довольстве и веселье – кто крутит пряжу на веретене, кто шепчется с подружкой в стороне, кто замечтался, сев за рукоделье – когда в слезах я вдоль реки бреду, дела свои прервите на мгновенье и оглянитесь на мою беду, не то, не в силах выплакать мученье, я, превратясь во влагу, здесь найду навеки и покой и утешенье.
****
О ревность, сердце сжавшая в осаде, приникшая в рассудок, в глубину моей души, ты день и ночь войну ведешь, не помышляя о пощаде! Что ж, я сдаюсь, да и чего же ради сопротивляться дальше я рискну? Как ни воюй, окажешься в плену, свое упрямство проклял я в досаде. Гоним тобой, бреду я снова здесь, где прежде брел, не размыкая глаз, чтобы от страха смерти заслониться. Я бросил щит, настал последний час - убей меня теперь и труп повесь к себе на боевую колесницу.
****
Такой объята грудь тоской и смутой, что, видно, в сердце у меня беда решила поселиться навсегда, другого не найдя себе приюта. Несчастье, гибель шлющее кому-то, для худших мук продлило мне года; былых утех не сыщешь и следа, но нет скончанья этой пытке лютой. Знать суждено, чтоб скорбь я в сердце нес вовеки: смерть спасает от мученья лишь тех, кто жив, – меня же нет в живых. В страданьях бесконечных, кроме слез, мне не дано иного облегченья - столь тяжко бремя горестей моих.
****
По милости небес освобожденный от тяжести любовного ярма, я с любопытством с высоты холма на океан взираю разъяренный, в котором терпит бедствие влюбленный, глухой к подсказке трезвого ума – хоть жизнь его на волоске, но тьма рассудок застилает воспаленный. Я рад, когда других сечет недуг, и вовсе я не злобой ослеплен: ведь каждый выздоровевший доволен выздоровленьем, но ликует он не потому, что все больны вокруг, а потому, что сам уже не болен.
****
О, если есть у слез такая власть, что вспененные струи им покорны, что с мест сошли дубы в ущельях черных, чтоб к плачущему листьями припасть, и может тронуть искренняя страсть и злых зверей, и камни высей горных, и тот, чьи просьбы были так упорны, сумел живым в загробный мир попасть – то отчего, скажи, в такой же мере, тебя не трогают мои рыданья и ты не снизойдешь к моей мольбе? Ведь большего достоин состраданья я, льющий слезы о самом себе, чем он, скорбевший о своей потере?
****
Я плачу и скорблю; не оттого ли тоска еще сильней мне гложет грудь, что до сих пор я не могу дерзнуть открыться вам: причина этой боли лишь вы одна, и не по доброй воле за вами вслед прошел я трудный путь, лишь из-за вас обратно повернуть я не сумел, покорный горькой доле; взойти на высочайшую из круч задумал я, но знаю – было много тех, кто погиб, не кончив восхожденья, и, что всего страшней, затмился луч надежды, озарявшей мне дорогу сквозь мрак и холод вашего забвенья.
****
Обрушилась последняя опора мою судьбу державшая, и вдруг удача ускользнула между рук, чарующий мираж уплыл от взора. Мне снилось столько небылиц и вздора, когда в мечтах я коротал досуг! Пустые грезы тысячами мук наказаны безжалостно и скоро. Я бы смирился с горем без труда, но страсть меня с такой терзает силой, что, кажется, я сворочу и горы, чтобы увидеть снова образ милый, чтоб снова повстречаться с той, с которой я б лучше не встречался никогда .
****
Моя щека окроплена слезой, Стенанья рвутся из груди всечасно; Но тяжелей всего, что я, несчастный, Сказать не смею: "Вы тому виной!" Влекусь за Вами узкою стезей - Валюсь без сил, хочу бежать - напрасно: Я цепенею, вспомнив, как прекрасно Виденье, покидаемое мной. Когда ж дерзну карабкаться к вершине, Сорвавшихся мерещатся мне тени - И ужаса крови не превозмочь, И в довершенье я лишен отныне Надежды освещавшей мне ступени В глухую, как твое забвенье, ночь.
"Земля и песня", Испанская поэзия XX века, издательство "Детская литература", Москва, 1983
"Западноевропейский сонет XIII-XVII веков", Поэтическая антология, ЛГУ, Ленинград, 1988
"Поэзия испанского возрождения", издательство "Художественная литература", Москва, 1990
Серия "Библиотека всемирной литературы", том 32, издательство "Художественная литература", Москва, 1974
"Западноевропейская поэзия XII-XVII веков", издательство "Лингва", Ереван, 2005
"Испанская поэзия в русских переводах", издательство "Прогресс", Москва, 1978
